29.04                           Литература                                    11-б

 

 

Тема: Ю.В. Трифонов. Повесть «Долгое прощание»

 

Здравствуйте, ребята, запишите число и тему урока, читайте и конспектируйте материал

 

«Московские повести» – одни из самых значительных и ключевых

произведений Ю. В. Трифонова, в которых внимание концентрируется, с

одной стороны, на «быте» (на этой точке зрения настаивали многие совет-

ские критики, в частности, Ю. Андреев, В. Кожинов и др.), а с другой, как

отмечают исследователи Н. Иванова, А. Шитов и др., – на важнейших ка-

тегориях человеческой жизни, для развития которых «быт» становится

основой: любви, дружбе, свободе, памяти и т. д. Быт, согласно Трифонову,

понятие гораздо более широкое, чем бытие, так как бытие само по себе

исключает быт, но быт, напротив, включает в себя бытие. Как говорил сам

писатель: «Быт – обыкновенная жизнь, испытание жизнью, где проявляет-

ся новая, сегодняшняя нравственность» .

Особое внимание Трифонова уделяется категории любви, отношени-

ям между мужчиной и женщиной. Развитие любых человеческих отноше-

ний – сложный процесс, неотъемлемой составляющей которого является

эгоизм, ведущий к концентрации человека на самом себе, нежеланию

слышать другого, что в конечном счете приводит к трагедии и невозмож-

ности счастливой любви. Проанализировать специфику любовного чув-

ства в повести Ю. В. Трифонова «Долгое прощание» будет целью данной

работы.

Повествование начинается с описания главной героини – Ляли Телеп-

невой, начинающей, заурядной актрисы. Она живет со своими родителя-

ми, мечтающими выдать ее замуж за сына своей подруги, и женихом

Гришей, безуспешным драматургом, «вечно» ревнующим Лялю к другим

мужчинам и подозревающим ее в изменах. Но, несмотря на это, он «лю-

бил ее всегда, все тринадцать лет. Не было дня, чтобы о ней не думал» . Уже в начале повести приводится «определение» любви Гриши и

Ляли: «С Гришей вся жизнь, хоть и не расписаны. Но не в этом же дело! И

школа, и юность, и война, голод, надежды, дети неродившиеся» .

С появлением в театре режиссера Смолянова карьера Ляли начинает-

ся успешно развиваться. Кроме этого, между ними завязываются отноше-

ния, характер которых героиня не может определить: «Потому что то, что

происходило у Ляли со Смоляновым, нельзя было назвать увлечением, ни

чем-то другим, определенным. Ляля не знала, что это было. Ничего от

него не требовала, не ждала. Никакой воспаленности, жгучей необходи-

 

мости видеть и знать ежедневно, ежечасно – что Ляля могла испытывать

когда-то с другими – здесь не было. Могла неделями не видеть Смолянова

и не страдала оттого, что он не звонит в театр, не разыскивает. Но когда с

ним встречалась, было всегда хорошо. И всегда его за что-то жалела» . Первое (и, как показано на всем протяжении и в финале повести,

единственное) движущее чувство, которое влечет Лялю к Смолянову, есть

жалость, которую «она испытывала ко всем». Смолянов – перспективный,

подающий надежды режиссер, но, несмотря на профессиональный успех,

его семейная жизнь не складывается так же благополучно: истеричная,

неуравновешенная жена и дочь, больная идиотизмом. В первую встречу,

когда Ляля была вынуждена остаться ночевать у Смолянова после засто-

лья (театральная труппа праздновала «блестящую премьеру» на даче Ни-

колая Демьяновича), она слышит монотонные удары мяча: это больная

дочь режиссера бросает его на пол. Мяч в контексте повести приобретает

«двойное» символическое значение: выступает как символ «странности»,

абсурдности и ненужности отношений Ляли и Смолянова, а также харак-

теризует главную героиню: стук этого мяча, пожалуй, один из немногих

звуков, которые Ляля слышит. «Ну вот, и была последняя Лялина доброта

и последняя жалость». В этом слове – последняя – подчеркива-

ется множество смыслов: в финале мы узнаем, что Смолянов станет куль-

минационной точкой разрыва отношений с Гришей; жалость станет по-

следним чувством, которое она испытывала к Смолянову. Чувством жало-

сти также характеризуется и отношение Ляли к Грише; при описании

сцен, связанных с героями, Трифонов не употребляет слово «любовь» –

единственное чувство между людьми, которым писатель может оправдать

ошибки.

Несмотря на то что Гриша и Ляля являются «гражданскими» (или, как

определяет Н. Б. Иванова, – «невенчанными»), но – мужем и женой, Три-

фонов показывается их «разность» (= разница) в изображении характеров:

образ Гриши выполнен в традиции «рефлексирующих», мыслящих персо-

нажей русской классической литературы, в большей степени с опорой на

героев произведений Ф. М. Достоевского (таких как, например, Расколь-

ников, братья Карамазовы и т. д.). В подтверждение этому можно приве-

сти цитату из романа «Бесы» Ф. М. Достоевского, которую часто употреб-

ляет Гриша: «Для счастья человеку нужно столько же счастья, сколько и

несчастья». С другой стороны, Гриша, как и многие трифоновские герои,

автобиографичен. Писатель наделяет своего героя потребностью поиска

истока, начала себя в истории России (человек и история – лейтмотив

творчества Трифонова: человек является частью истории, меняется под

влиянием истории, человеческая нравственность проверяется историей).

Такой подход отличается от Лялиного, для которой поток истории и исто-

рические фигуры «зачем-то нужны» (так же, впрочем, как и для Ольги Ва-

сильевны из повести «Другая жизнь», для которой представление об исто-

рии сводится к «нагромождению событий»).

Ляля отличается от Гриши, в первую очередь, тем, что она – не ре-

флексирующая героиня. Зачин и финал повести показывают разницу судь-

бы двух героев: Ляля, жизненные принципы которой подобны мячу боль-

ной дочери Смолянова (в том смысле, что она «бьется» об одно и то же,

игнорируя анализ самой себя), – и Гриша, которому для «счастья нужно

… несчастье», оказывается успешным человеком в финале. Эту позицию

Трифонов развивает в одном из своих последних рассказов – «Посещение

Марка Шагала»: «…он выбормотал самую суть. Быть несчастным, чтоб

написать. Потом вы можете быть каким угодно, но сначала – несчаст-

ным» . «Косое» время можно преодолеть посредством внутрен-

ней работы, которая оказывается чуждой главной героине. В конечном

итоге различны коренные жизненные установки героев: если для Гриши

необходимо несчастье, чтобы быть счастливым, то для Ляли оказывается

важно только счастье.

Принципиальная черта произведений Трифонова – это «двойной»

взгляд, а именно: человек в прошлом и настоящем, человек, смотрящий на

себя и человек, на которого смотрят. Таким образом, человеческая жизнь

и человеческое сознание есть констатация бинарных оппозиций. В пове-

сти «Долгое прощание» «двойной» взгляд выражен в первую очередь на

композиционном уровне: действие основной части разворачивается

в 1952 г., в зачине и финале представлены события 1970 г. Для писателя

оказывается важным умение героя посмотреть на себя «вне-себя», увидеть

себя как бы со стороны, увидеть со стороны ситуацию. Ни Ляля, ни Смо-

лянов не наделяются Трифоновым этим свойством. Во-первых, оба этих

героя лишены потребности в самоанализе; во-вторых, эта неспособность

обусловлена их профессией, проявленной, конечно, больше в характере

Ляли Телепневой, нежели в характере Смолянова. Ляля, как уже упомина-

лось выше, – актриса, она входит в свои сценические роли, но – не воз-

вращается в себя. Вживание в роль предполагает возврат в себя (закон би-

нарных оппозиций), но у героини этого не происходит. Отсюда – неспо-

собность и неумение быть откровенной с самой собой, что, по Трифонову,

является основополагающим качеством: только познав и «прооперировав»

себя (ср.: Ольга Васильевна из повести «Другая жизнь»), появляется воз-

можность откровения с другими. Об этом написал М. М. Бахтин в заметке

«Человек у зеркала»: «Фальшь и ложь, неизбежно проглядывающие в от-

ношения с самим собою. <…> Избыток другого. У меня нет точки зрения

на себя извне, у меня нет подхода к своему собственному внутреннему

образу. Из моих глаз глядят чужие глаза» .

Основа для любви – откровенность между людьми, что отсутствует в

отношениях Гриши и Ляли. Откровенность здесь – широкое понятие, и

проявляется она не в фактах биографии героев, но во внутреннем про-

странстве отношений; не в совместно пережитой (ср.: прожитой вдвоем)

войне, юности, голоде, но – в отсутствии детей. Нерожденные дети – это

подчеркивается в тексте – все, что связывает Лялю и Гришу. Зачатие их

ребенка (которому суждено родиться) происходит только тогда, когда

становится понятно, что ушла любовь: «Он надеялся – но нет. И эта прав-

да, вся правда, голая правда была исступленней и голей, чем самая голая

страсть. Он истерзывал, выпытывал из нее все: про того, другого, всех

давнишних, и она рассказывала до конца, отдавала эту жалкую правду,

они оба как будто сошли с ума. Теперь-то ясно, что было той ночью: ко-

нец. Но они не понимали, им казалось, что начинается что-то новое, не-

обыкновенное».

Зачатие ребенка – как замещение обмана их отношений. Зачатие ре-

бенка – не составляющее любви, а ее замещение. Появление Смолянова в

жизни Ляли – замещение истинной любви (которую Ляля и Гриша в нача-

ле повести определяли именно таким образом). Замещение подлинной

жизни – игрой актрисы. Герои существуют в пространстве «на грани»

(определение появляется при описании Гриши, но применимо ко всем

главным героям): хождение по краю жизни, отсутствие полноты ведут, в

конечном счете, к потере идентификации себя с самим же собой и, как

следствие, к трагедии каждого из героев, выраженной в повести в описа-

нии несостоявшейся судьбы (в финале о Смолянове вообще не упомина-

ется, а Ляля – забытая всеми актриса, ставшая женой военного).

Поэтика заголовочного комплекса представлена в повести развернуто.

С одной стороны, «долгое прощание» – процесс, объединяющий Лялю и

Гришу. В финале Гриша решает оборвать это «затянувшееся» прощание,

покупая билет в один конец: «Самое страшное, думал Ребров, это долгое

прощание. <…> Он испытывал небывалую легкость, нечто пленительное

и нелепое. <…> Поезд отходил в двадцать один час. Ляля, наверное, бро-

дила в халате, пила чай, а он улетал, не прощаясь, парил в зимнем небе

над крышами, исчезал, пропадал».

С другой стороны – судьба Ляли представляется «долгим прощани-

ем» (или – неслучившейся встречей?) с самой собой. «Зачем-то нужные»

отношения между Лялей и Смоляновым есть «долгое прощание», в фина-

ле именно Смолянов «обрывает» его. В эпизоде, где Грише открывается

правда о факте отношений между режиссером и его «женой», раскрывша-

яся с помощью одной детали, а именно: в начале их романа Ляля дарит

Смолянову рубашку, объяснив Грише, когда тот случайно обнаруживает

ее в ящике, что это подарок от коллектива. В финальной сцене Гриша ви-

дит эту рубашку на Смолянове, что и стало последним подтверждением

обмана между «невенчанными» мужем и женой.

Мотив «другой жизни», который будет раскрыт в большей степени в

следующей повести «Московского цикла», является одним из важнейших

уже в «Долгом прощании». Принципиально для повестей то, что «другая

жизнь» – это потенциальная категория, которую героям предстоит увидеть

и заслужить. Трифонов утверждает ее существование, например, в описа-

нии города: «…А Москва катит все дальше, через линии окружной, через

овраги, поля, громоздит башни за башнями, каменные горы в миллион го-

рящих окон, вскрывает древние глины, вбивает в себя исполинские це-

ментные трубы, засыпает котлованы, сносит, возносит, заливает асфаль-

том, уничтожает без следа…», но герои не замечают ее, и вся

жизнь проходит в ограниченном пространстве – между желтым дачным

забором и магазином «Мясо» (ср.: финал повести «Другая жизнь»: «…Но

они увидели: Москва уходила в сумрак, светились и пропадали башни, ис-

чезали огни, все там синело, сливалось, как в памяти <…> … вины ее нет,

потому что другая жизнь была вокруг, была неисчерпаема, как этот хо-

лодный простор, как этот город без края, меркнувший в ожидании вечера». Если в «Другой жизни» главная героиня смотрит на город,

находясь в его пространстве, то в «Долгом прощании» Ляля, находясь в

городе, не замечает его; описание Москвы оказывается «самоцелью», не-

использованной возможностью другой жизни, встреча с которой у герои-

ни уже не случится.

 

 

Д/З. Прочитать повесть В.Г. Распутина «Деньги для  Марии»